Нефть и мир. «Семь сестер» – дом, который построил Джон - Леонид В. Крутаков

Рокфеллера боссов местных «политических машин». За это он позже и получит свой титул – «Создатель королей Огайо». Второе прозвище Ханны менее известно, но оно более точно отражает его место в истории Америки – «Долларовый Марк»[214].

Гарфилда при помощи денег Рокфеллера тоже «создавал» Ханна. Во время президентской избирательной кампании Гарфилд спросит одного из членов своей команды, «пожелает ли господин Рокфеллер помочь»[215]. Ханна тут же выпишет республиканскому комитету Огайо четыре чека по 1000 долл. каждый (это официально фигурирующая сумма, точная неизвестна. – Л. К.)[216].

Если бы Ханна был героем «Игры престолов», то непременно представлял дом Ланистеров, которые «всегда платят по счетам». Кроули приводит характеристику, выданную Ханне одним из его соратников: «Ханна был единственным республиканцем в Кливленде, который всегда мог выписать чек для предвыборной кампании. Он никогда не нуждался в пожертвованиях»[217].

Ханне часто приписывают изобретение современной предвыборной кампании, но единственное его изобретение – это деньги Standard Oil. Выражаясь современным языком, Ханна был главным политтехнологом (не путать с идеологом) Рокфеллера. Он в нужное место и нужное время приносил деньги (раздавал «обещания денег»).

Джон Томас Флинн писал: «Твердо установленная политика компании (Standard Oil. – Л. К.) состояла в том, чтобы добиваться желаемых результатов, используя свои деньги всюду, от советов отдельных штатов до государственного совета»[218]. А Герберт Кроули процитирует самого Ханну в момент одной из предвыборных кампаний: «Ребята, я полагаю, вам понадобятся еще деньги. Если вам их не хватит, вы знаете, где мой офис»[219].

Работа Ханны при кажущейся простоте была нелегкой. Его клиенты представляли собой не офисный планктон (рекламщики и пиарщики). Боссы «политических машин» опирались не на электорат, а на грабителей, бандитов, уличных воров и убийц. Запугивание, насилие и убийства служили одним из способов воздействия на избирателя наравне с раздачей преференций, грантов и рабочих квот.

Криминал был главной опорой власти боссов «политических машин», опорой политической системы Америки. Выборные «карусели» и голосование от лица умерших (кладбищенские книги полным списком) – типичные политтехнологии того времени, применявшиеся активно еще долгое время. Например, при выборах Джона Кеннеди.

Именно «политические машины» определили политическое лицо сегодняшней Америки. Теодор Рузвельт (расчленитель Standard Oil) всю свою карьеру выстроил в Нью-Йорке, соперничал с Таммани-холл (самая мощная «политическая машина» демократов Америки, контролировала Манхэттен и весь Нью-Йорк. – Л. К.). Рузвельт прекрасно знал правила игры и очень точно описал их в своей биографии:

«Организация партии в нашем городе действительно очень похожа на армию. Есть один великий центральный босс, которому помогают несколько доверенных и способных лейтенантов. Они общаются с районными начальниками, которых попеременно то запугивают, то поддерживают… Чем глупее и невежественнее простые люди, тем выше эффективность машины»[220].

Демократ и победитель Великой депрессии 1929–1933 годов Франклин Д. Рузвельт стал губернатором, а потом президентом благодаря сделке, заключенной с Эдвардом Флинном, боссом «политической машины» Бронкса (1922–1953). Флинн займет пост государственного секретаря (босс) всего Нью-Йорка. Рузвельт передаст в руки Флинна администрирование федеральными программами (система патронажа), лишит тем самым Таммани-холл власти и выйдет из-под его влияния.

«Так называемый “независимый” избиратель глуп, предполагая, что “политическая машина” управляется исключительно по доброй воле или покровительству. Ибо это не просто машина, это армия». Приводит слова Флинна в своей книге известный американский журналист, обладатель Пулитцеровской премии, спичрайтер Ричарда Никсона Уильям Сэйфайр[221].

Флинн станет соавтором и соучредителем New Deal Рузвельта. Мы привыкли к переводу «Новый курс», но у этого английского термина есть другие значения: «соглашение», «сделка», «договор». Рузвельт предлагал именно «Новую сделку». Одной из сторон «сделки» (наряду с профсоюзами и мафией) станут «политические машины», которые обязались передавать в пользу курса Рузвельта голоса выборщиков штатов.

Мафия станет частью «сделки», потому что это была тоже «политическая машина», но с другим национальным и конфессиональным составом. Иммигранты поздней волны (Восточная Европа, Италия) окажутся вне патронажа англо-ирландских «политических машин» и вынуждены будут создавать альтернативную систему защиты своей идентичности внутри «плавильного котла».

Мафия в США была еврейская и итальянская, а ее боссы (от голландского baas – «хозяин») напрямую сотрудничали с боссами «политических машин» (титулы совпадают не случайно). Порядки в мафии и в «политических машинах» были одинаковые. Чтобы понять это, достаточно сравнить слова политического босса Канзас-Сити Джеймса Пендергаста с монологом Вито Корлеоне из «Крестного отца» Марио Пьюзо.

Пендергаст на вопрос, является ли он боссом, ответил: «Меня называли боссом. Все, что нужно для этого, – это иметь друзей, делать что-то для людей, а потом они будут делать что-то для вас… Вы не можете заставить людей делать что-то за вас, вы не можете заставить их голосовать за вас. Я никогда в жизни никого не принуждал. Где бы вы ни увидели, как человек кого-то уничтожает, он долго не продержится»[222].

Корлеоне в ответ на просьбу гробовщика о помощи говорит (цитата по фильму Фрэнсиса Форда Копполы, она короче. – Л. К.): «Я знаю тебя много лет, но ты никогда не обращался ко мне за советом или помощью. Я не могу вспомнить, когда ты последний раз приглашал меня в свой дом на чашку кофе, хотя моя жена крестная твоего единственного ребенка. Будем сейчас откровенны, ты никогда не искал моей дружбы. И ты боялся быть у меня в долгу… Ты нашел в Америке рай, у тебя хорошо шел бизнес, тебя защищала полиция, и тебе не нужны были такие друзья, как я. А теперь ты приходишь и говоришь: Дон Корлеоне, мне нужна справедливость. Но ты не просишь с уважением, не предлагаешь дружбу…»

Кстати, самый известный итальянский мафиози Лаки Лучано, основатель семьи Вито Дженовезе (прообраз Вито Корлеоне) и Комиссии (орган управления «Коза ностра»), начинал свой путь к вершине в ирландской банде Five Points – место, где разворачиваются события фильма Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка».

В своем фильме Скорсезе показал принципы внутреннего устройства «политических машин» на примере Таммани-холл во главе с самым известным (опубличенным) боссом Америки Уильямом Твидом. «Мясник» Уилл Каттинг действительно существовал, он действительно владел мясной лавкой и техникой ножевого боя. Банда ирландских иммигрантов-католиков «Мертвые кролики» тоже существовала, и двухдневная война с ними «настоящих», или «коренных», американцев параллельно с полицейскими разборками тоже была.

Иллюстрация 31. Портрет Уильяма Пула (1821–1855), известного как Билл Мясник, – актер Дэниел Дэй-Льюис воссоздал образ Билла в исторической драме Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка» (2002)

Принято считать, что время «политических машин» в больших городах закончилось, они сохранились в сельской местности, небольших общинах и индейских резервациях. Началом конца называют эпоху Рейгана, когда число